Это было время, гласит легенда, когда Ирландией правил жадный, угрюмый монарх-сатрап по имени Бресс. Он безжалостно душил налогами несчастных подданных, а кроме того, наложил дополнительные подати на их жилища и собственность, вплоть до досок, на которых женщины привыкли раскатывать тесто. В своей алчности он нередко прибегал и к хитрости. Он объявил народу, что молоко, полученное от любой коричневой коровы, лишенной шерсти, станет его собственностью. Поскольку лысая корова являлась сравнительной редкостью, жители согласились на условие правителя. Бресс немедленно собрал всех коричневых коров в царстве и провел их меж двух костров так, чтобы у животных обгорела шерсть. По словам самих ирландцев, этот монарх был отцом и дедом лесы. Однако ему было присуще высокомерие, а посему и беспечность.

Однажды во дворце Бресса появился бард и колдун Каирпре. К поэтам в те времена относились с немалым уважением. Пригласить подобного человека гостить, сколько его душе угодно, и пировать в тронном зале вместе с королем и придворными считалось одновременно и традицией, и проявлением благоразумия.

Бресс отличался крайней скупостью. Поэта поселили в пустом, холодном помещении, он получал в день лишь тарелку черствого хлеба, которую ему приносила уродливая служанка. Каирпре знал надлежащий порядок вещей, равно как и принципы поведения, которые позволяют оградить малый мир от нашествия сил тьмы. Ему также было известно, как определить стоящего правителя и на что способен колдун. Все чувства Каирпре были оскорблены и попраны. Он объявил, что покидает дворец, а после этого, как и ожидал, его вызвали к королю, дабы прочитать обычную поэму с выражением благодарности хозяину. Во время чтения поэмы Бресс беседовал со своими советниками, а поэтому не услышал, что поэма вовсе не являлась льстивой одой. На самом деле поэт сочинил небольшое стихотворение, в котором желал Брессу того же обхождения, какое тот проявлял к гостям.

Как только отзвучали последние строки поэмы, монарх ощутил легкое покалывание в щеках. Спутники с ужасом отметили огромные красные пятна, покрывшие лицо монарха. Ни один из докторов Бресса не смог излечить неприглядную лихорадку, как, впрочем, и ничто не могло убедить Каирпре снять проклятие. Поскольку закон гласил, что ирландским монархом не имеет право быть человек с физическим уродством, Бресс вынужден был отказаться от трона, к великой радости своих подданных. Все это произошло из-за нескольких стихотворных строк, наскоро сочиненных колдуном.

Далеко от владений первых колдунов, на покрытом лесом острове в Адриатическом море жила волшебница Цирцея. Её спутниками были прирученные медведи, волки и свиньи, которые некогда являлись моряками . Всегда злобствующая, Цирцея заманивала их на берег магическим пением и превращала в животных с помощью заклинаний.

Моряки были не единственными ее жертвами Еще одной пострадавшей оказалась очаровательная нимфа Сцилла. у которой вошло в привычку купаться у берегов острова. Она привлекла внимание колдуньи благодаря своему любовнику пастуху, которого возжелала Цирцея.

Цирцея отправилась однажды ночью через сосновый лес к тому месту, где Сцилла купалась по утрам. Колдунья уселась на скалу и высоко подняла хрустальный сосуд, который принесла с собой. Она вылила в море зеленую, как изумруд, жидкость. Цирцея некоторое время наблюдала, как на водной глади пляшут и растворяются заговоренные пузырьки Затем она исчезла.

На рассвете сладкоголосая нимфа, напевая, появилась на берегу. Она вошла в воду, любуясь жемчужным блеском своих ног. Когда Сцилла за шла поглубже, цвет сгустился до зеленого и ее окатило волной прилива Затем, к своему ужасу, она увидела в водовороте зеленую извивающуюся массу, которая медленно подобралась к её бедрам и утащила вниз.

Сцилла скрылась под водой. Когда ее голова появилась на поверхноcти, она выглядела ужасной, а из клыкастой пасти лилась слюна. Голос, исходивший из горла, походил на звериный рык. Превратившись в чудовище, Сцилла стала кошмаром для моряков этого моря. Что касается Цирцеи, то она еще долго жила на острове в тени сосен И все-таки никто не знает, насладилась ли она любовью пастуха Сциллы, ибо в предании не говорится о том, что с ним проиэошло.

Русские гусляры рассказывают следующую историю. Когда сверкающие шатры Золотой Орды — татарских наследников великого Чингисхана — были распростерты по всему заснеженному Кавказу, татарские вожди обратили алчный взор на север, к России. Здесь им пришлось помериться силами с волшебником Волгой Всеславичем. Вокруг этого имени существует множество странных историй. Говорят, его мать была киевской княжной, а отец — змеем. Мужество досталось ему от матери, а от отца — чары и хитрость. По ночам Волга принимал облик льва и охотился на лесных зверей. Когда он отправлялся на ловлю осетра, то принимал облик щуки. Однако днем он был воином и вождем племени. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, у него была армия из семи тысяч бойцов, и во главе этого войска Волга Всеславич бросил вызов татарам.

Вот как это случилось. В Киев пришло известие, что Золотая Орда, обосновавшаяся на Кавказе, готовится к вторжению. Колдун-богатырь собрал своих сотников на совет, но никому из них не хватило смелости отправиться на разведку через русские степи к горному оплоту врага. Говорят, что при виде подобной трусости Волга Всеславич рассмеялся и в тот же миг исчез. На том месте, где он стоял, появился баран, который тотчас повернулся и понесся прочь во весь опор. Русские успели лишь заметить позолоченные рога зверя, сверкавшие на горизонте. В течение долгих дней и ночей, в дождь и ветер баран пробирался к территории хана. Наконец он застыл на горном кряже, разглядывая простиравшуюся внизу равнину, открытую всем ветрам. Там, около ханского лагеря, маршировали стражники. И никакой враг доселе не мог проникнуть в него. Час спустя птичка с алым хохолком приземлилась на шатер хана. Птичка склонила голову, чтобы услышать беседу находившихся внутри мужчины и женщины.

Птица слышала, как хан рассказывал супруге о своих планах по разделу богатых русских земель между сыновьями. Женщина вскричала: «Мне приснилось, как бьются две птицы — и маленькая северная птичка убивает южного ворона. Той маленькой птичкой был волшебник Волга, не поднимай меч против него». Но татарин отругал ее за подобные сны. Птичка расправила крылья и улетела.
В ту же ночь в лагерь пробрался хорек, он обрывал тетиву луков и перекусывал стрелы. Пока охранники соображали в чем дело, хорек уже был таков, а до них донесся предсмертный хрип лошадей. Солдаты бросились искать невидимого врага. Поначалу кто-то увидел волчью тень на крепостной стене, затем другие услышали удары крыльев сокола, летящего в сторону России. Оставшись без оружия и лошадей, татары пали духом.

Но такой мести русскому колдуну было недостаточно. Он собрал воинов в Киеве и отправил их на юг к татарскому лагерю. Никто не заметил их продвижения, никто не услышал их шагов. Зоркий стражник, осматривавший укрепления, мог бы заметить тысячи муравьев, ползущих колонной под воротами, но и этого не произошло. Только хан и его охрана, находившаяся внутри укреплений, увидели воинов, выросших на том месте, где прежде были крошечные муравьи. Спустя какие-то мгновения татары пали от русских мечей.

Однажды, давным-давно, в начале начал, запряженные лошадью сани скользили по тропе, прорезавшей пустоши Финляндии, огибавшей сверкающие озера. Извилистая дорожка вела к темным сосновым лесам, где завывали волки. Вожжи крепко сжимал старец с густыми бровями и седой бородой. Это был колдун Вяйнямейнен, прозванный Непоколебимым.

Время от времени взгляд старика обращался к стене далеких лесов, возвышавшейся у северной границы пустоши. На бескрайнем просторе он заметил только один движущийся предмет — крошечную точку в бледном снежном сиянии. Проходили часы. Точка росла и обрела форму саней, запряженных скакуном, который несся словно по воле ветра.

Колдун натянул вожжи. Но незнакомые сани налетели на него, неотвратимые, как стрела в полете. С треском сани врезались в его повозку, полозья сцепились. Кони, стесненные спутанной упряжью, ржали и топтались на месте, пар поднимался от крупов животных. Мужчины старались сдержать коней. Вслед за этим наступило краткое молчание. Вяйнямейнен бесстрастно оглядел ездока и спросил название его клана. Прозвучавший ответ содержал оскорбление и вызов. Чернобородого юношу звали Иоукахайнен, и он, выехав из Лапландии, путешествовал по северным пустошам. Путник слышал о могуществе старого колдуна, знал, что тот оживлял предметы волшебными песнями, разговаривал с орлами и призывал водных духов. Песни старца заставляли цвести даже мрачную пустошь. Преисполненный высокомерия, Иоукахайнен прибыл сюда, чтобы заколдовать колдуна, спеть песню, которая навечно обратит старика в снег, и, тем самым, занять место главного мудреца Севера. Старик все это выслушал и лишь затем заговорил.

— Расскажи мне, что ты знаешь, — попросил он.

Иоукахайнен принялся напевать вместе с ветром, сочиняя песню, которая могла бы доказать, что юноша обладает колдовским пониманием происходящего в мире. Однако все, о чем он пел, лежало на поверхности и не превышало познаний ребенка. Юноша рассказывал, что пламя существует возле очага, а дымовые трубы — на крышах, что люди пашут землю с помощью лошадей на юге и оленей на севере. Он пел о самом обыденном: о приемах рыбной ловли, об умениях фермеров и особенностях почвы.

— Расскажи о более глубоких сущностях, — предложил Вяйнямейнен.

Голос юноши набрал силу. Он пел об истоках. Он заявлял, что сам пахал море, подпирал небо, управлял луной, закидывал звезды на небеса и придавал светилам форму созвездий.

— Ты лжешь, — спокойно произнес Вяйнямейнен.

Обиженный Иоукахайнен бросил вызов колдуну, предложив драться на мечах. Старик отказался. Иоукахайнен отвечал угрозой:

— Если ты, старик, не померяешься со мной силой на мечах, я спою песню и ты обратишься в свинью, в хрюкающего, грязного, копающегося в земле и живущего в свинарнике кабана.

Теперь Вяйнямейнен разозлился. Он откинул голову и принялся петь. Мощные, пронзительные мелодии полились с небес, а земля содрогнулась. Задрожали горы, озера вышли из берегов, огромные камни рассыпались на части.

Это было только начало. Продолжая напевать, чародей повернулся к Иоукахайнену. Изогнутый шест, которым тот управлял санями, покрылся ветками, а великолепная повозка превратилась в кучу бревен, скатившихся в озеро. Разукрашенный хлыст юноши исчез, а вместо него появилась хрупкая болотная тростинка. Лошадь превратилась в скалу, нависшую над водопадом. Золотой меч Иоукахайнена взорвался вспышкой молнии, а его стрелы, выпустив крылья, взлетели в небо. Одежды юноши слетали одна за другой, падая в лужи либо взмывая к облакам, словно воздушные змеи. Обнаженный и замерзающий Иоукахайнен почувствовал, что погружается в болотистую землю.

Вяйнямейнен продолжал безжалостную песню, а ноги Иоукахайнена, тяжелые как камни, постепенно затягивали парня вглубь. Наконец, холодная земля сомкнулась вокруг плеч, и Иоукахайнен ощутил несильный, но леденящий рывок за ноги. Великий страх наполнил его душу, и он взмолился.

— Вечный мудрец, — вскричал Иоукахайнен, — отзови колдовские чары и пощади мою жизнь. Позволь мне заплатить выкуп.

В ту же секунду прекратились и песня и погружение в землю.

— А что ты можешь мне дать? — поинтересовался старец.

Иоукахайнен предложил великолепные арбалеты, но Вяйнямейнену это не требовалось. Мальчик предложил пару быстрых лодок и двух жеребцов, но и это у старика имелось в изобилии. Иоукахайнен упомянул о серебре, но у колдуна и его было в достатке. Лапландец предложил поля, принадлежавшие ему по праву рождения, но старика это не заинтересовало. Он вновь начал петь, и Иоукахайнен стал медленно погружаться вглубь.

Когда земля уже смыкалась возле его рта, он предложил колдуну свою юную сестру Аино.

Вяйнямейнен прекратил петь и призадумался. Стоящее предложение — ведь именно этого у него не было. Кроме того, прекрасная девушка, способная скрасить старческое одиночество, — это достойный выкуп за нанесенное оскорбление. Вяйнямейнен согласился. Он уселся и, улыбаясь, трижды что-то пропел. Эта песня вытащила Иоукахайнена из болота, вернула его вещи из луж и облаков, достала сани из озера, а лошадь — из скалы.

Иоукахайнен вновь обрел жизнь, заплатив за это собственной сестрой.

Кузнец Ильмаринен - юный товарищ Вяйнямейнена и могущественный колдун, влюбился в дочь Лоухи, колдуньи севера. Девушка отвечала взаимностью, но Лоухи была против их союза. Она велела юноше трижды победить смерть, чтобы завоевать право на невесту. В первом испытании ему предстояло вспахать поле, кишевшее гадюками. Облачённый в железо, стоя за золотым плугом, Ильмаринен пахал усеянное гадюками поле, заставляя змей расступаться. Затем он вошёл в царство умерших в поисках медведя и волка. С помощью волшебных уздечек ему удалось привести зверей к Лоухи. Наконец в той же мрачной стране кузнецу удалось достать злобную рыбу по требованию колдуньи. Это он сделал с помощью орла, которого сам выковал и оживил. Ильмаринен перехитрил Лоухи и получил её дочь в жёны.

Так, например, Мак Лир преподал урок Кормаку Мак Арту. Кормак был мудрым, хотя и несколько вздорным ирландским правителем. Пробелом в мудрости островного монарха являлось отношение к женщинам. "Брюзгливые, кичливые, распутные существа с птичьими мозгами", - описывал он женщин. "Алчные, мстительные, скаредные, скорые на оскорбления, красноречивые по пустякам", - и далее в том же роде.

Однажды, когда Кормак прогуливался по укреплениям деревянной крепости в Таре, цитадели ирландских правителей, он заметил приближавшегося юношу. Путник нес серебряную ветку, с которой свисали девять золотых яблок.

Юноша тряхнул ветвь, и яблоки зазвенели сладкой мелодией.

Нежная мелодия заставила Кормака позабыть обо всех делах и заботах. Он окликнул юного странника и поинтересовался, не согласится ли тот продать яблоневую ветвь. - Конечно, - последовал ответ. - Не существует такого, чего бы я не желал продать.
- А какова будет цена?
- Я скажу только тогда, когда вы решите покупать, - отвечал юноша.
Король согласился.
- Так какова же цена? - поинтересовался он вновь.
- Ваша жена и дети.

То ли это было воздействие музыки или раздражение, вызванное женой, но Кормак, не протестуя, отдал всех троих.

Год спустя, несмотря на наслаждение от музыки яблочных колокольчиков, Кормак стал скучать по своей семье. Движимый одиночеством, правитель отправился по той же дороге, по которой они ушли. Пока он шел, вокруг него сгущался туман, а когда дымка рассеялась, Кормак оказался в незнакомой сказочной стране, где на зеленых лугах стояли странные здания из сатина и перьев. Он шел, пока день не стал клониться к закату, и в итоге добрался до ярко освещенного дворца. Привратник добродушно поприветствовал гостя, приглашая отдохнуть и поужинать.

Внутри готовили свинью к убою. Хозяин замка отрезал кусок свинины и положил его жариться. - Теперь, - с улыбкой заметил хозяин, - как же мы будем развлекаться? Вот что. Расскажите нам какую-нибудь историю. И помните о следующем - если ваш рассказ правдив, то мясо этого поросенка будет готово к концу рассказа.
- Я бы скорее послушал вас для начала, - отвечал Кормак, - а после - вашу жену. Затем уж и я с радостью поведаю о своем.
- Очень хорошо, - весело согласился хозяин. - Гости могут поступать как им привычно или как им вздумается. Вот моя история. Я владею семью свиньями, но могу накормить каждой из них весь мир. Когда одна из них заколота и съедена, я помещаю кости обратно в свинарник, а когда только всходит солнце, животное вновь оживает. Итак, если я рассказал вам правду, то этот кусок мяса должен быть готов.
Он проткнул мясо ножом, его слова оказались правдой.

Наступил черед жены.

- У меня есть семь белых коров, - поведала она, - и их молоко никогда не пересыхает. Если бы жители всего мира собрались на этой равнине, я бы напоила всех. Если я рассказала правду, то второй кусок мяса тоже должен быть готов.

Так и случилось.

Теперь Кормак догадался, кем был хозяин, ибо только Мананнан владел подобными коровами и свиньями. Гость сообщил об этом, колдун кивнул в ответ, но потребовал историю Кормака без задержки. Кормак рассказал, что потерял жену, а теперь скучает. Когда он закончил, дожарился третий кусок мяса. Мананнан рассмеялся.

- Вы правитель Кормак, - заметил он, - и я хочу рассказать вам правду. В образе того юноши вы видели меня, именно я увел вашу семью. Как вы помните, все было честно и в соответствии с заключенным нами договором. Но теперь вы здесь, мнение ваше, судя по всему, изменилось, а поэтому я счастлив и рад видеть вас. Что касается вашей жены...

В тот же момент колдун подпрыгнул, быстрым шагом направился к двери, завешенной темной портьерой, распахнул ее и пригласил кого-то войти. Это были жена и дети Кормака.

После слез и объятий все уселись за длинным дубовым столом. Мананнан поднял золотой кубок. - А вот и еще одна любопытная вещь, - пояснил он, - произнесите ложь перед этим кубком, и он разлетится на сотни осколков. Скажите правду, и он снова соединится.
- Покажите, - попросил Кормак.
- Хорошо, так и быть, - со смехом отвечал Мананнан. - После того как я забрал вашу жену, должен с прискорбием сообщить, что она нашла себе нового супруга.
Кормак почувствовал, как стальные обручи сжимают грудь. Однако Мананнан расхохотался, а после этого смех его утонул в звоне золотых осколков, посыпавшихся на стол.
- Боюсь, - со смехом добавила жена колдуна, - что мой супруг солгал.

Обломки кубка взлетели вверх, соединившись в единое целое.

После этого оставшаяся часть ужина прошла за рассказом историй, все более фантастичных. По мере того как Мананнан рассказывал все новые истории, кубок, рассыпавшийся на куски, казалось, терял всякую способность восстанавливаться. В итоге настало время прощаться, а когда Кормак проснулся, то оказался в собственном замке. Рядом с ним спала любимая супруга, а у кровати стояли золотой кубок правды и серебряная ветвь с золотыми яблоками.

Когда финские поэты воспевают Вяйнямейнена и Ильмаринена, они также упоминают и Лемминкяйнена. Как и Ильмаринен, он стремился завоевать сердце дочери колдуньи Лоухи. Подобно Ильмаринену, он также осмеливался посетить царство мертвых, выполняя задания, которые Лоухи дала ему в качестве свадебного выкупа. Однако там прятался один из людей Лоухи, который убил пришедшего Лемминкяйнена.

В Финляндии мать Лемминкяйнена, которая сама была колдуньей, тотчас узнала об опасности, грозящей сыну, но ни одно из ее искусств не могло подсказать, что это за беда и куда пропал юноша. Итак, она отправилась на его поиски, двигаясь на север по заснеженным полям. Она была мастером перевоплощения, и если даже люди Лоухи следили за ней, то не могли бы увидеть ничего, кроме кролика на речном берегу или серого волка, пробирающегося сквозь болотную траву.

Спустя какое-то время мать обнаружила тропу, по которой шел ее сын (поэты говорят, что путь ей указало солнце, но, должно быть, это только слова, с помощью которых летописцы пытались выразить умение колдуньи находить путь по звездам). Она продолжала идти все дальше и дальше на север, пересекая широкие пустоши, где заснеженные луга сменялись кустарниками, усеянными костями. Здесь царил полумрак И никогда не затихал плач ветров.

Наконец женщина добралась до черной воды, которую поэты называют Рекой Смерти. Из реки она выловила тело своего сына. Принявшись за работу прямо на берегу, она пела заклинания, которые помогли собрать тело юноши, соединить кости и суставы и нанизать плоть. Однако тело оставалось холодным. Мать Лемминкяйнена вновь запела, призывая на помощь силы, способные оживить сына. Когда она, наконец, замолкла, его сердце забилось под ладонью матери. Так сын вновь обрел жизнь с помощью матери, после этого женщина вернула его в Финляндию, в безопасное место. Но Лемминкяйнен так и не получил в жены дочь колдуньи.

История начинается с того, что у гоного озера в районе Пенллин в Уэльсе обитала колдунья по имени Керидвен. Не которые летописцы заявляют, что дворец находился под водами озера, но вряд ли это утверждение соответствует действительности, да и большинство источников свидетельствуют о том, что дворец был возведен на острове. Как бы то ни было, но именно здесь Керидвен родила сына по имени Морфан, однако мальчик оказался отвратительно уродливым и получил прозвище Афагдду, что означает «полная тьма». Керидвен решила, что ребенку необходимо стать мудрецом, дабы компенсировать ужасную внешность — покрытое шерстью, словно у оленя, тело — и свирепые поступки, заставлявшие людей считать Морфана едва ли не демоном. Для этой цели мать погрузилась в изучение магических искусств.

В итоге женщина обнаружила способ, как передать Морфану все земные познания вместе с даром пророчества. Оставалось лишь собрать определенные травы в дни, когда те обладали особой силой, а затем варить их в котле в течение года и одного дня. Когда пройдет упомянутый срок, три капли отвара выпрыгнут из котла, упадут на мальчика и превратят его в волшебника.

Керидвен собрала травы и наняла слепого старца следить за котлом, в котором варилась настойка. Имя старика не имеет значения для истории. Ему помогал мальчик, служивший у слепого работника поводырем. Теперь имя этого паренька вошло в историю. Это был Гуион Бах.

Год и один день в подземелье замка Керидвен мальчик и старец перемешивали магический отвар и поддерживали огонь. В предписанное время колдунья добавляла травы, а когда год завершился, она привела сына и оставила возле котла, а сама удалилась отдохнуть.

Этот поступок оказался ошибкой, ибо в тот момент, когда кипение настойки указало на то, что волшебный эликсир готов, молчаливый простолюдин Гуион Бах, поводырь старика, отпихнул Морфана в сторону. В результате три магические капли упали на него, а не на сына колдуньи. Котел раскололся с воющим треском, а жидкость залила разложенный внизу костер Керидвен проснулась.

Вслед за этим событием наступил хаос Гуион Бах завладел колдовской силой, которая подсказывала ему, что разъяренная волшебница убьет его, если сможет. Он со всех ног бросился бежать, а Керидвен преследовала его по пятам. Эхо шагов убегающего Гуиона разносилось но коридорам дворца, а колдунья неумолимо настигала беглеца. Обнаружив выход, юноша неожиданно превратился в зайца, чтобы бежать скорее, и ринулся по траве. Оглянувшись назад, туда, где могла бы быть Керидвен, вместо волшебницы он увидел борзую с оскаленными клыками. Собака неслась словно ветер, ее поджарое тело низко стлалось над землей. Гуион достиг берега и тотчас прыгнул в озеро, используя недавно обретенные умения, чтобы превратиться в рыбину. Он скользил меж покачивающихся стеблей речного тростника, но за ним неотступно следовала гибкая бурая выдра с обманчиво добродушной мордочкой. Пасть изящной выдры уже вцеплялась в хвост Гуиона, но тот выскочил на поверхность.

Он разорвал толщу вод и изменил облик, превратившись в стрижа — в самую быструю из птиц. Уже взлетев, он заметил высоко над собой огромного длиннокрылого ястреба, легко парящего в воздухе. В то же мгновение птица склонилась и понеслась на него, держа когти наготове.

Гуион вновь камнем ринулся к земле, а приземлившись, он сжался и изменил облик, став пшеничным зернышком. Он опустился в колосящемся поле, окруженный тысячей абсолютно одинакопых зерен На мгновение все стихло. Но вскоре поивилась черная курица, суетливо пробиравшаяся по усыпанной зерном земле, склонив голову набок, словно наседка. Она тщательно прицеливалась, поклевывал, и еле слышно кудахтала. Колдунья выбирала зерно клювом, а затем отбрасывала его. В итоге она добралась до зерна, в виде которого скрывался Гуион Бах. Острый маленький клюв резко опустился, курица схватила зерно и проглотила его и мгновение ока.

Черная курица взъерошила перья и стала увеличиваться в размерах, пока вновь не обрела облик Керидвен. Но теперь колдунья несла в себе волшебное семя, и спустя девять месяцев она родила сына. Колдунья хотела было избавиться от ребенка, но ей недоставало жестокости лишить жизни столь прекрасное создание. Вместо этого она положила ребенка в специальную корзину "коракл", сплетенную из ивняка и обтянутую кожей, и приказала бросить ее в воду.

Некоторые считают, что колдунья бросила сына в море, другие говорят, что в озеро, некоторые упоминают о реке. Как бы то ни было, корзина не утонула, её подхватило течение и донесло до запруды — пруда с дамбой у берега моря рядом с Кастелл Деганви на севере Уэльса. Запруда была известна в королевстве, ибо каждый год в канун Дня всех святых в изобилии наполнялась лососем. Именно в этот год к пруду в поисках рыбы пришел Элфин, сын лорда. Вместо ожидаемого улова он нашел корзину. Он развернул пеленки и увидел сияющий лоб младенца. Элфин вскричал: «Смотри, какое сияющее чело!» По-уэльски эта фраза звучала как «Тал иесин», и, к удивлению Элфина, младенец отвечал: "Я Талиен"

Так уж случилось, что практически все известное о Талиесине относится к его детству и юности. Юный лорд Элфин был скрягой и весьма недалеким человеком, но, судя по всему, обладал добрым сердцем. Он поместил корзинку в одну из седельных сумок своей лошади и привез младенца домой к жене, которая заботилась отныне о мальчике «с любовью и нежностью», как говорят летописцы.

Еще в детстве Талиесин стал певцом и вырос в самого почитаемого среди кельтов барда, а его поэзия обладала магическом силой. Мальчик оказывал помощь приемному отцу, приносил ему процветание, а при необходимости уберегал от неприятностей. Когда Элфин был несправедливо арестован за похвальбу при дворе короля, Талиесин заколдовал оковы, и наручники рассыпались. Затем юноша спел перед собравшимся судом о споем чудесном происхождении и предсказал в страстных стихах грядущее завоевание Британии саксами.